После печенья Хомяк принялся за сушки. Он хватал их своими ручонками сразу по несколько штук, нанизывал на пальцы, макал в варенье и жадно ел, шумно запивая душистым чаем. От такого усердной трапезы запотели окна, а в комнате давно уже было нестерпимо душно, но Столб, который уже изрядно пропотел под замшевым пиджаком, боялся встать и открыть форточку, потому что в этом случае пришлось бы оставить Хомяка одного. Бояться было чего. В прошлый раз он только отвернулся, чтобы достать сигареты из кармана твидового пиджака наброшенного на спинку стула, а когда повернулся обратно, Хомяк уже был одет в невесть откуда взятую красную футболку Столба и вытирал рукавом жирный рот. Столб сначала даже опешил и решил что у него случилась оптическая галлюцинация, так быстро всё произошло. Он крепко зажмурил глаза, потряс головой и вновь посмотрел на то место, где сидел Хомяк, но футболка никуда не исчезла. Более того - за то время пока Столб совершал эти махинации, белая гостевая чашка в руках Хомяка сменилась на любимую синюю кружку Столба с надписью BOSS на боку, из которой сам Столб пил только по большим праздникам. Столб ничего не сказал на такую наглость, однако решил впредь с Хомяка глаз не спускать ни на минуту. Впрочем, казалось, что Хомяк этого внимания и не замечал. Он прикончил сушки, опрокинул крошки из пустой посуды себе в рот и принялся за блины. Начиняя их повидлом и затем, скручивая на манер сигар, Хомяк дурачился, изображая, должно быть, банкира из какого-то заграничного фильма. Для пущей убедительности одну сушку он оставил нетронутой, и теперь она была вроде перстня. Хомяк откусывал кусок от сигары с повидлом и опрокидывая синюю кружку с надписью BOSS, кряхтел, будто выпил не чаю, а крепкого виски. При этом сладкие капли повидла падали прямо на красную футболку и Столб уже изо всех сил хотел выставить Хомяка на лестницу, да опасался, что тот назавтра будет кляузничать на форуме, будто Столб скряга и жлоб.
«Докурив» блины с повидлом, Хомяк крякнул и вытерев руки о штанишки сказал:
- Ну, чего сидите? Тащите педальку для гитары. Позолоченную, как обещали.
Столб несколько замешкался потому что педалька была в другой комнате, а оставлять Хомяка одного очень не хотелось. Поэтому он немного подумал и сказал:
- А пойдёмте вместе. Выберите какую вам надо. У меня их две, я не разбираюсь какая лучше.
Всё это было, конечно, враньём и педалька была только одна, но Хомяка оставлять было нельзя. Он уже пару раз косился на шкафчик, в котором у Столба хранились некоторые ценности.
- Да ну, я тут посижу. Тащите всё сюда. – проворчал Хомяк. Тут на лестничной площадке послышался какой-то шум, затем лошадиное ржание, затем ржание человеческое и, наконец, в дверь постучались.
- Это, наверное, Дед. Я ему звонил, – сказал Хомяк, - идите откройте.
Столб вздохнул и прошаркав в прихожую, взглянул в глазок, но глазок был тоже запотевший и ни черта было не разобрать. Тогда на всякий случай Столб спросил:
- Кто?
- Конь в пальто! - послышалось в ответ и за дверью снова заржали, теперь уже хором, лошадь и люди. Дверь открылась и на пороге стоял конь коричневого окраса, на него было наброшено чёрное пальто, видимо, принадлежавшее Деду, а сверху восседал сам Дед. За лошадиным крупом виднелись две дамы сомнительной внешности и столь же сомнительных моральных устоев.«Как же они её на пятый этаж затащили, ведь лифт не работает?» - только и подумал Столб. О том, что может учудить вся эта компания в квартире, думать не хотелось.

- Знакомьтесь, это Анжела, а это... это стюардесса, - Дед жестом сеятеля махнул в сторону девиц.
- Стюардесса? - переспросил Столб, - вы на самолёте долетели?
- Вы с ума сошли? Кто же меня пустит в самолёт в таком виде? - Дед загоготал и конь (теперь уже точно было видно, что это конь) загоготал вместе с ним. Девицы тоже фальшиво захихикали, хотя видно было, что до этого разговор они не слушали и даже если слушали, то двоякость шутки Деда поняли вряд ли. Впрочем, и сам Столб не до конца понял что же имел в виду Дед - то ли, что в самолёт его не пустили бы поскольку был он в изрядном подпитии, то ли из-за того что между ног у него располагался конь, а может быть из-за обоих этих обстоятельств вместе.
- Да что мы всё в дверях стоим? Принимайте же гостей! - Дед хлопнул коня ногами по бокам и оттеснив Столба проехал в прихожую. Высокие потолки старой петербургской застройки благоприятствовали этому. Дед уже было собирался проехать и в комнату, потому что орал:
- Хомячина, где вы, скатина этакая? Принимайте брата по разуму!
Непонятно было, кого оно при этом называл братом - себя или коня. Впрочем, после этой фразы Столб закричал: "Куда?! Весь ламинат подковами изомнёте" - и камнем повис на поводьях, так что встреча братьев по разуму была сорвана.
- Ну ламинат так ламинат, - вдохнул Дед, - пусть тогда в прихожей стоит.
- А нельзя его в парадной оставить? - с надеждой в голосе произнёс Столб.
- В подъезде что ли? - не понял Дед, - не, там сильно накурено, а вы сами знаете, как никотин вреден лошадям.
- Но ведь он же может нагадить мне тут! Надо хотя бы ведро подставить, - сказал Столб и ушёл на кухню. Пока он высвобождал ведро из-под мусора и прилаживал его под коня, прикидывая баллистику конских снарядов, Дед с девицами уже прошёл в комнату и оттуда по квартире разносился смех и крепкий запах спиртного. Войдя в комнату, Столб однаружил Деда с обоими девицами на диване. Хомяка нигде не было.
- А где Хомяк? - спросил Столб.
- Он пошёл покурить на балконе, - сказала, ни то Анжела, ни то стюардесса (Столб ещё не запомнил кто из них кто).
- На какой ещё балкон? - ошарашенно воскликнул Столб, - все балконы с фассадов давно уже спиленны из-за Матвиенки!

- Как доехали, Дiд? - услышал Столб из-за спины голос Хомяка.
- Где вы были, чёрт возьми? - со вздохом облегчения спросил Столб.
- Курил на балконе, - нехотя буркнул Хомяк и пройдясь по комнате плюхнулся на диван рядом с девицами, от чего на диване стало довольно тесно. Хомяк ущипнул обеих девиц за бока и отпустив скабрёзность про то что тесно стало из-за 26 сантиметров, а так бы ещё было полно места, сказал, указывая на ту что сидела ближе:
- Чур, это моя.
Девица притворно зарделась и уставилась на хомячиные штанишки.
- Ну так как доехали, Дiд? - повторил вопрос Хомяк, и тут же, состроив дурацкую рожу, сообщил ни то Анжеле, ни то стюардессе: Это Дiд.
- Так себе, - ответил Дед, - всё говно растряс в дороге. Сами знаете, я к верховой езде не привычный.
- Так вы что же, на лошади доехали? - ошарашенно спросил Столб
- А чего у вас так дущно? - будто бы не слыша вопроса, проворчал Дед. Сам он сидел на диване запахнувшись в пальто и с обоих сторон его плотно обжимали девицы с Хомяком. В добавок, Дед частенько прикладывался к рукаву пальто, в котором, должно быть, у него была запрятана какая-то выпивка.
- Я чай пил и чайные пары создали в комнате парниковый эффект. - ответил за Столба Хомяк, явно пытаясь покорить девиц знанием научных терминов. Для усиления эффекта он многозначительно добавил: "Alea jakta est!" и снова ущипнул девиц, теперь уже за бёдра.
- Нет, всё же я выбираю вон ту, - сказал Хомяк. "Вон та" бросила на Хомяка многообещающий взгляд, а отвергнутая стюардесса (или Анжела) сказала, что все мужики козлы, впрочем, тут же прильнув к пальто Деда.
- А чего вы стоите, как вкопанный, - обратился к Столбу Хомячина, - налейте дамам чайку и давайте выпьем за встречу.
- Я не буду, берегу фигуру, - кокетливо сообщила ни то Анжела, ни то стюардесса.
Хомяк тут же сострил, в том духе, что бережёшь, не бережёшь, а от 26 сэ-мэ не уйдёшь, и гнусно заржал. Ему вторил конь из прихожей.
Столб принёс ещё чашки и долил в чайник воды. Все сидели молча, ожидая, пока вода закипит. Впрочем Дед переодически прикладывался к рукаву и, как видно, чай особо не ждал.
Внезапно из прихожей донёсся какой-то настойчивый стук.
- Вы ещё кому-то звонили? - вжался в кресло Столб.
- Нет, не звонил. То, должно быть, конь копытом бьёт. Я пойду посмотрю в чём дело - деловито сказал Хомяк и пошёл смотреть в чём дело. Его не было продолжительное время. Когда же он снова заглянул в комнату, то сообщил:
- Дiдов конь нагадил изрядно - целое ведро говна. Я выкинул его с балкона, чтобы запах по квартире не пошёл.

- Зря вы коня с собой взяли. Ничего бы ему в прихожей не стало, - кутаясь в пальто, недовольно сказал Дед. Голова его с редкой растительностью подмерзала и он натянул пальто почти на макушку.
- Коню, может, и не будет, а квартире будет, - возразил Столб.
- Столб трус! И перестраховщик! - заявил Хомяк, и подмигнув, ни то Анжеле, ни то стюардессе, добавил важно, тыча себя в грудь, - Alea jakta est - кто жизнь познал, тот смерти не боится.
Компания стояла возле парадной. Вечер был довольно прохладный и у всех на щеках проявился заметный румянец. Хомяк достал сигарету и хотел было закурить, но Дед зашикал на него:
- Не курите при Боливаре!
- Это кто же Боливар, это вы что ли Боливар? - буркнул Хомяк.
- Коня так звать будут. Я ему имя придумал, - гордо ответил Дед.
- Дурацкое имя. Таких имён вообще не бывает, - сказал Хомяк и закурил. Дед покосился на него, немного помолчал и обратился к Столбу:
- Показали бы что ли своё авто за 10 тысяч.
- Пойдёмте, оно тут за углом стоит, под окнами, - охотно отозвался Столб.
Хомяк, начавший было болтать о чём-то с девицами, влез в разговор:
- Чёрное такое, с антеннкой?
- Оно самое, - ответил Столб.
- Да ну его, что вы, в самом деле, машину никогда не видели, - обращаясь к Деду, сказал Хомяк и быстро понятул его за рукав пальто в сторону, противоположную той, что указывал Столб. Однако, Дед колебался.
- Да она тут недалеко, пару шагов всего, пойдёмте, - Столб сделал шаг в сторону арки.
- А чего вы орёте? Заткнитесь! - закричал Хомяк на Столба и уже настойчиво потянул Деда в противоположную сторону. Дед продолжал сомневаться:
- Куда мы с конём пойдём? Нас не пустят ни в Эрмитаж, ни в приличный паб. Надо его всё же оставить дома.
- Ну сдайте его, - ответил Столб.
- Куда - на мясо? - с ужасом пролепетал Дед и обнял коня за шею. Хомяк при этом обнял девиц и заявил:
- Alea jakta est - мы в ответе за тех, кого приручили!
- Зачем на мясо? В милицию сдайте или, на крайний случай, в бюро находок - успокоил его Столб.
- Что ему делать в бюро находок? Он же не потерялся. - засмеялся Дед.
- Ну тогда в зоопарк, - предложил последний вариант Столб.
Но Хомяк тут же возразил:
- Глупости вы говорите, в зоопарк берут только диких животных! А Боливар домашний и место ему дома! Решено, мы остаёмся в квартире!
После этих слов Хомяк потащил девиц обратно в подъезд, однако Дед, вопреки ожиданиям Хомяка, с места не сдвинулся. Он смотрел в темноту арки и рукав пальто, из которого тянуло выпивкой, был приставлен ко рту. Несведущему зрителю в этот момент могло показаться, что Дед думает о чём-то очень очень важном и для удобства подпёр подбородок кулаком. Если бы какой-нибудь скульптор отсёк верхнюю часть туловища и затем отлил её в гипсе, то вышла бы отличная статуя на античный манер. Наконец, Дед убрал рукав от лица и произнёс тоном не терпящим возражений:
- Нет, мы пойдём в город искать Валерьянку!

- Куда вы нас, вообще, завели? Что это за улица? Я требую ответа, - выговаривал Столбу Хомяк.
- Малая Морская, - ответил Столб, - и это не я вас завёл, а Дед сказал, что Валерьянку надо искать здесь.
Дед ехал рядом, верхом на коне и приставив руку ко лбу всматривался в окна домов. Источник живительной влаги в рукаве пальто иссяк и Деда основательно мотало в седле. Впрочем, сам Дед после второго падения заявил, что алкоголь тут ни при чём, а всё дело в недостаточной практике верховой езды и он, Дед, этот недостаток намерен во что бы то ни стало исправить. Когда же приятели, опасаясь за его здоровье, всё же уговорили Деда спешиться, он споткнулся и упал уже в третий раз, после чего сказал, что изрядно пристрастился к седлу, ноги его к пешему шагу стали не привычны и без верховой езды он теперь себя просто не мыслит. Возражать ему не стали, однако решено было, что Столб будет идти справа от всадника, а Хомяк слева, дабы предотвратить все возможные варианты падения Деда. Девицам наказали идти сзади, хотя Хомяк тоном знатока уверял, что такой вариант маловероятен.
- Обратите внимание, - Хомяк повернулся к девицам и поднял указательный палец вверх, - Столб привёл нас на Малую Морскую, хотя наверняка где-то тут располагается и Большая Морская. Но Большую он зажилил. А ещё культурная столица называется. Я всегда говорил, все питерские – жлобы и жмоты, а мне не верили.
С левой стороны улицы синим неоном горело «Кафе Бистро», чуть поотдаль вывеска на манер арабской вязи - «Ширван» - должно быть, восточная кухня.
- Последний приют малоимущих работников бюджетной сферы и доверчивых четвероногих жителей Питера, - прокомментировал Хомяк, - Столб думает, мол, «они из Москвы, им и такое сойдёт, у них в Москве никакой культуры».
- Пойдёмте дальше, - попытался успокоить его Столб, - вон какое-то Allegresse cafe. С виду приличное место.
Хомяк хотел было что-то снова возразить, однако осёкся и замер на месте. Впереди, возле рекламной тумбы с афишей концерта Tokio Hotel стояли две симпатичные девушки. Одна из них как раз докурила сигарету и они направились к двери Мьюзик бара, чья вывеска, чёрная с розовым, была под стать кофте одной из девушек. Должно быть, это были поклонницы того самого Tokio Hotel. Хомяк проводил девушек взглядом, затем посмотрел на девиц, что плелись позади коня, что-то прикинул в уме и заявил:
- Нет, для начала мы посетим этот Мьюзик Бар. Я стосковался по песням Каулица. А коня можно к тумбе привязать.

Три часа спустя Хомяк стоял на Большой Морской улице, возле греческой таверны "Олива". Напротив, через дорогу, под красной вывеской "Русская кухня Емеля" стоял и курил Дед.
- Ну что, наелись блинов? - тоном победителя прокричал Хомяк, - а я вам говорил, что со мной в греческий надо идти. Кстати, Столба зовите уже - сколько можно ждать.
- Так он же с вами пошёл, - прокричал в ответ Дед.
- Совсем шары залили, алкаж! - заорал Хомяк, - С вами он пошёл. Ещё сказал, мол, "что я в этом греческом не видел?".
- Да нет, с вами он был. Точно помню, - продолжал отпираться Дед, переходя дорогу.
- Пить надо меньше, - заявил Хомяк, - у него телефон не отвечает. Может объелся блинов с клофелином и валяется теперь где-нибудь обчищенный до нитки! Я пойду к Мьюзик бару, отвяжу коня, если только он ещё не значится в меню той восточной забегаловки и разыщу Столба!
- А я? - попылся его остановить Дед
- А вы будьте тут - Боливар не выдержит двоих. И не выключайте мобилу!
Хомяк побежал в конец улицы.

В бок упиралось что-то жёсткое - должно быть, сотовый телефон, кроме того было очень холодно и Столб проснулся. Открыв глаза он обнаружил прямо перед лицом дощатую перегородку. На таких же точно досках лежал и он сам. От неприятных ассоциаций Столб тот час же заёрзал, перевернулся на спину и увидел над собой звёздное небо.
- Вы проснулись, - прозвучал над ухом женский голос, - а я уж думала использовать ваш труп в научных целях.
Столб мгновенно вскочил и огляделся. Обнаружив, что сидит на скамейке Александровского сада, он выругался себя: "Уснул-таки!". На соседней скамье сидела девушка в элегантном чёрном пальто. Она курила дамскую сигарету и свет луны придавал её лицу неестественно бледный, и вместе с тем изысканный оттенок, который эффектно выделял алые губы и глаза подведённые чёрным. Незаметно для соседки Столб пощупал свои карманы. Портмоне и телефон были на месте.
- Довольно опрометчиво, с вашей стороны, в это время года спать на улице, - заметила незнакомка, - ночи ещё холодны и за свою беспечность можно поплатиться здоровьем. Впрочем, люди вашего образа жизни, я полагаю, здоровьем не дорожат.
- Какого такого образа жизни? - обиделся Столб, - я не алкаж и не бродяга.
- О да, несомненно, вы уважаемый человек, возможно даже, успешный воротила шоу-бизнесса, а ночевать на лавках - это ваше маленькое хобби, - рассмеялась девушка.
- Но я и в самом деле работаю в шоу-бизнесе! - с досадой воскликнул Столб.
- Боже, если вы намерены предложить мне сцену в обмен на вашу постель или, в данном случае уместнее будет сказать - лавку, то умоляю вас, увольте меня от таких банальностей, - не переставала забавляться собеседница.
- Вот ещё, - буркнул Столб, - мне и без вас есть с кем заниматься сексом. Причём, не рискуя оцарапаться о занозистую скамейку. И вообще, кто вы такая?
- Если вас интересует моё имя, то оно слишком известно, чтобы называть его вам, поэтому зовите меня просто В. - ответила В.
- Вэ? - не понял Столб: - Что значит Вэ?
- В. - значит вендетта, мою юный друг, - улыбнулась незнакомка.
На "юного друга" Столб обиделся, но вида не подал и продолжил в непринуждённой манере:
- Ну ладно я, а вот вы что делаете ночью в парке?
- А я пишу книгу и ночью в парке мне лучше думается, - пояснила В.
- И о чём пишете, - заинтересовался Столб. Он поймал себя на том, что испытывает к девушке неподдельный интерес.
- О людях, о времени, об этом самом лучшем городе на земле. Вы когда-нибудь замечали, что в Питере какой-то особый воздух? Будто в нём растворена свобода и она проникает в вас с каждым вдохом. Ни с чем не сравнимое ощущение, - ответила собеседница.
- А не боитесь гулять вот так одна в самом лучшем городе на земле? - зловещще прошептал Столб.
- Ох бросьте, последнего хулигана, что мне здесь повстречался, я едва не удавила его же собственным ботиночным шнурком, - снова рассмеялась девушка, - мужчины нынче не годятся даже на такое грубое дело.
Столбу всё больше нравилась эта девушка, но за оскорблённую честь мужского племени ему стало снова обидно и он уже собирался было сказать что-то такое, что немедленно реабилитировало бы в глазах его новой знакомой весь сильный пол и Столба вместе с ним, как вдруг В. продекламировала:
- Увы, мой друг, пора раскланяться - рассветный час уж близок. Да и за вами всадник уж спешит.
Действительно, из конца аллеи донёсся цокот копыт. Через несколько секунд проявился силуэт Хомяка - он скакал, вцепившись в шею коня и зад его смешно подпрыгивал. Столб хотел было сказать В.: "Погодите, не уходите. Это простой мой приятель Хомяк. Он немного хамоват - москвич, что поделать, но вы не обращайте внимание", но оглянувшись, обнаружил лишь пустую скамейку. В. нигде не было. Подъехав к Столбу Хомяк выдохнул:
- Наконец-то! Я уже надежду потерял. Но, alea jakta est - что значит... а впрочем, перед кем я распинаюсь. Садитесь, поедем к Деду.
Хомяк достал телефон и набрав номер, сообщил:
- Я нашёл его, мы едем обратно. Вы где, в греческом или в русском?
- Я у Валерьянки, - донесся из трубки голос Деда.

Ранее.
- Я стосковался по песням Каулица, а коня можно к тумбе привязать, - сказал Хомяк, толкая чёрную тонированную дверь под вывеской "Music bar 11". В интерьере с претензией на благородную европу царил полумрак, за столиками были рассеяны посетители, а на сцене какой-то тип отрабатывал гонорар, развлекая публику. Зрители вели себя сдержанно - видимо, шоу программа началась только недавно. Хомяк поискал взглядом девушек замеченных им на улице, нашёл и с удовольствием отметил, что столик рядом свободен. Компания расселась.
- Добрый вечер, вы у нас впервые? - улыбнулась во весь рот официантка. Хомяк ответил утвердительно, и она продолжила, - в меню нашего бара прекрасная европейская и японская кухни, суши. Шоу программу ведёт распорядитель вечеринок Жак. Так же имеется кальян и вай-фай. Приятного вам отдыха. Мы открыты до 7 утра.
Компания погрузилась в изучение возможностей местного повара. При этом Столб буркнул, что суши, похоже, скоро будут подавать даже в приютах для бездомных, Хомяк подобрал рифму для имени Жак, а Дед, не стесняясь в выражениях, похвалил фигуру официантки пониже спины.
Ознакомившись с меню, Хомяк пожелал отведать свинины, Дед попросил алкогольных напитков и чего-нибудь в нагрузку к ним, Столбу принесли суши. Анжеле со стюардессой из соображений экономии заказали по салату, однако вслух было сказано, что выбор блюд продиктован исключительно заботой о фигурах драгоценных фемин. Впрочем, когда принесли заказ, компания принялась за трапезу, интерес и к фигурам фемин, равно как и к самим феминам значительно спал, от чего девицы заметно заскучали. Однако, вскоре какой-то лысоватый тип в свитере за соседним столиком стал совершать сложные знаки бровями, видимо, выказывая интерес к спутницам Деда. При этом левую руку тип держал так, чтобы не было видно, что свитер на груди прожжён чем-то вроде сварки. Закончив играться бровями, тип перешёл к словесной части и Хомяк краем уха уловил пару фраз из курса начинающего пикапера. Дед на это виду не подал, и даже небрежно закурил, для чего перед ним тут же была поставлена массивная стеклянная пепельница. Однако про себя заметил, что тип крайне неприятный, ведёт себя опять таки неприятно и при случае надо будет дать ему это понять. Доев свинину и заметив, что «это всё же не свинья у Столба, но тоже неплохо», Хомяк совершил первый пробный заход на соседний столик где сидели поклонницы Билли Каулица. Улов его был небогат, удалось лишь узнать, что девушки приехали из Москвы на концерт «Токио Хотеля» и одну из них зовут Терпсихора. После этого Хомяк попытался ущипнуть одну из девушек за бок, за что был выпровожен за свой столик, а охрана сделала ему замечание. Тогда Хомяк решил идти ва-банк, для чего подозвал официантку и спросил на ухо можно ли в баре петь посетителям, на что официантка громко ответила:
- Конечно. К вашим услугам караоке класса «люкс». Так же возможна поддержка бэк-вокалистов.
- Бэк-вокал не надо - я сам, - сказал Хомяк и полез на сцену.
Тем временем, лысоватый пикапер в прожжённом свитере, пользуясь тем, что ряды компании поредели, обнаглел окончательно и переманил к себе за столик стюардессу. Впрочем, может быть это была и Анжела. Дед продолжал делать вид, что ничего не замечает, однако многозначительно пододвинул к себе стеклянную пепельницу.
- Панк-рок жив! - закричал Хомяк в микрофон и призыв его был вяло подхвачен посетителями заведения, - посвящается Столбу, - добавил Хомяк и затянул:
- Прощай, От всех вокзалов поезда уходят в дальние края, Прощай Мы расстаемся навсегда под белым небом января…

Пение выходило в лучших традициях русского ресторанного караоке, которое можно услышать, если вдруг случай занесёт вас часов в 5 утра в какое-нибудь питейное заведение, где в ночь перед этим отмечался чей-нибудь юбилей, но теперь уже гости разошлись, официанты убирают со столов, бармен протирает стаканы и только какой-то посетитель, изрядно перебрав лишнего, обнимает микрофон, изливая ему свою душу. В общем, пел Хомяк скверно. Настолько скверно, что вскоре публика стала неодобрительно коситься в сторону сцены, а на строчках "И вдруг погасли две звезды" Хомяку громко и в рифмованной форме погрозили нанести увечья, если он не прекратит. Однако прекращать Хомяк и не думал, он закончил припев и пошёл на второй куплет. После "А чтоб понять мою печаль в пустое небо посмотри" чьё-то терпение лопнуло, в сторону сцены пролетела салфетка, смоченная в подливе, а за ней проследовал и тип подвыпившей наружности. Хомяк совершил изящное па, после чего тип ретировался, схватившись за нос. Однако вместо него, появилось двое таких же, словно Хомяк бился с мифической гидрой, у которой взамен отрубленной головы вырастало несколько новых. Дед понял, что дело идёт к драке и скоро их попросят покинуть заведение, поэтому схватил пепельницу и что есть силы съездил по лысине наглого незнакомца в свитере, при этом зачем-то крикнув "я тэбе кишки рэзать буду". Впрочем, позже он пояснил, что последние слова запоминаются лучше всего и если тот тип пойдёт в милицию, то искать будут по приметам какого-нибудь кавказца.

Столб сидел на скамейке парка, рядом схватившись за бок, стоял Хомяк. На соседней скамейке лежал Дед и поглаживал плечо. Все трое тяжело дышали.
- Давненько я так не бегал, - сказал Хомяк и, обращаясь к Деду, спросил, - сильно вас ударили?
- Плечо-то? Нет, - ответил Дед, - это я хотел коня отвязать. Конный всадник в бою имеет существенное преимущество перед пешим. Только эта скотина укусила меня.
- Мне надо отлить, я сейчас, - сказал Хомяк и направился в кусты.
- Погодите, я с вами, - Дед пошёл за ним, но остановился, - Столб, вы как насчёт этого дела?
- Нет, я не хочу. Устал чертовски, и глаза слипаются, - отказался Столб.
Хомяк справлял малую нужду, когда заметил одинокого прохожего за оградой парка.
- Простите, уважаемый, нет ли здесь где-нибудь приличных заведений для отдыха, но только не бар с караоке на Малой Морской?
- На Большой Морской есть греческий ресторан, в общем неплохое месте, буквально через пару улиц, - ответил прохожий, и покосившись на расстёгнутую ширинку Хомяка добавил, - только советую застегнуть штанишки, иначе вас могут не пустить.
- Зовите Столба, - сказал Хомяк Деду, - пойдём в греческий.
- Да ну, что я в этом греческом не видел? - отмахнулся Столб на предложение Деда. Он уже почти лежал на скамейке, из последних сил борясь со сном.
- Ну чего? - спросил Хомяк вернувшегося Деда.
- Говорит, что в гробу он видал эту греческую кухню и от оливок у него вообще метеоризм. Идите, говорит, без меня, - ответил Дед.
Хомяк подумал немного и затем, взяв Деда под руку, сказал:
- Ладно, пойдем, разведаем обстановку, если в этот греческий нас пустят, то вернёмся и за Столбом.
- Будьте тут, мы быстро, - крикнул Дед Столбу, но тот уже ничего не слышал. Бросив всякие попытки бороться с усталостью, Столб лёг на скамейку и уснул.

Злой ветер хлестал Хомяка по щекам бодря, словно утренний кофе. Столб же спасался от холодного воздуха за хомячиной спиной. Однако за это был вынужден довольствоваться
зконом-классом, подпрыгивая на лошадином крупе. Они скакали по пустым петербургским улочкам, вертя головами по сторонам.
- Он сказал, что из окна виден красный дом и вывеска «Универсам» жёлтым цветом, - прокричал Хомяк Столбу, - вы уверены, что здесь есть что-то красное? Одни жёлтые дома кругом – слёт психиатрических лечебниц какой-то. То-то все питерские ненормальные.
- А вы не спросили у него, как Валерьянка выглядит? - прокричал Столб в ответ.
- Не будьте дураком, никакая это не Валерьянка, - ответил Хомяк.
- А кто же тогда? Ведь он сказал, что у Валерьянки.
- Подсела к нему в ресторане какая-нибудь мымра круглозадая – она тебе и Валерьянка, и куртизанка, и сверху, и сзади. А Дед уши и развесил, небось. Что вы его, не знаете что ли. Факт, попался он в лапы мошеннице и я это скоро докажу! - заявил Хомяк, - Завезла его куда-то. Сейчас напоит, обчистит и поминай, как звали - ни пальто, ни Деда.
- Чем напоит, - испуганно спросил Столб, - клофилином?
- Правильно говорить не "клофилин", а "клонидин". Дилетанты, - снисходительно ответил Хомяк, - ясно уж, чем напоит - не чаем с сушками.
- Да, наверное, вы правы - согласился Столб, - знаете, мне кажется, я видел настоящую Валерьянку в парке, как раз перед вашим появлением. Я, конечно, не уверен, но мне кажется, это была она. Совпадений очень много…
- И вы туда же, - оборвал его Хомяк и тоном знатока добавил, - обычная скамеечная карманница. Коня заслышала и сбежала. Подумала, наверное, что конная милиция. Так-то, у меня на это дело глаз наметанный.
- Ну почему же сразу воровка? – обиделся за свою безымянную собеседницу Столб, - она выглядела вполне приличной.
Но Хомяк был непреклонен:
- Приличные девушки по ночам в парках скамейки не отирают. Не ищите романтики там, где её нет, Столб. Этот городишко прогнил сверху донизу и покосился вдоль и поперёк. И эта ваша Нева с плавающей в ней пивной тарой романтики не добавляет. Лучше смотрите этот красный дом, а то не заметим и проскочим мимо.
- Вон оно! Направо сворачивайте! - закричал Столб.
- Я в магаз, пива что-то захотелось, - сказал Хомяк, слезая с коня.
- Нашли время, - зашипел на него Столб, - там, может, Деда по частям в мешок укладывают, а вам пиво подавай. Желудочным соком обойдётесь. Пойдёмте скорее.
- Идите, я вас догоню, - сказал Хомяк и спустился в подвал, который венчала вывеска «Универсам - магазин шаговой доступности»
Столб выругался и, прикинув где примерно должно располагаться окно Деда, нырнул в арку.
В подъезде было темно, и пробираться пришлось на ощупь, вымеряя каждую ступеньку. Отсутствие света можно было бы расценить как преимущество, но конь своими подковами демаскировывал начисто. На третьем этаже Столба догнал Хомяк, поднимавшийся бодрой трусцой. В руке у него блестела бутылка пива. Столб посмотрел осуждающе, но ничего не сказал.
- Ну что, вы на третьем, я на пятом, - сказал Хомяк и пошёл на четвёртый. Подойдя к двери, он позвонил и прильнул ухом к глазку. В квартире зашаркали тапочки, щёлкнул выключатель и заспанный женский голос произнёс:
- Кто там?
- Открывай, шобла клофелиновая! - заорал Хомяк не своим голосом и зачем-то оттопырил карман куртки, будто у него там пистолет, хотя в подъезде была такая темень, что держи Хомяк в руках пулемёт – никто бы не увидел.
- Вам на этаж ниже, - донеслось из-за двери.
В этот же момент дверь на третьем этаже резко распахнулась, огрев Столба так, что он развернулся на 180 градусов и следующий удар ногой пришёлся уже пониже спины. "Убьют..." - только и успел подумать Столб. В следующую секунду Хомяк крича: "Стоять! Третий взвод за мной! Живых не брать!" и бросился на третий этаж. В пролёте он метнул в нападавшего бутылку пива. Впрочем, промазал и попал в Столба. Нападавший бросился вниз, Хомяк побежал за ним.
Столб поднялся и тут же чуть не упал - нога ныла и что-то начало стекать в ботинок. "Кровь! Полоснули ножом!" - пронеслось в голове. Сделав над собой усилие, Столб опустил взгляд - свет из распахнутой двери показал, что он стоит в пивной луже. "Хомяк скотина" - облегчённо выдохнул Столб и, прихрамывая, вошёл в квартиру. За ним вошёл конь и сразу направился в комнату. Столб, доверившись природному чутью, проследовал за ним. В комнате было темно, Столб пошарил рукой по стене и, нащупав выключатель, щёлкнул кнопкой. Ярко загорелась люстра, осветив стол, уставленный всевозможными бутылками и некоторой снедью. Возле стены стоял огромный раскладной диван, на котором лежал Дед. Больше из мебели в комнате ничего не было.
- Фух, с вами только бандитов и ловить, - шумно засопел сзади Хомяк, и, кивнув на Деда, спросил, - живой?
- Не знаю, - пожал плечами Столб, - а вы поймали его?
- Её! Бабёнка какая-то была, - ответил Хомяк, - нет, не догнал. Она дворами побежала, а я не знаком со складками местности, упал, штанишки испачкал и на том прекратил преследование. Ладно, чёрт с ней, давайте будить этого пропойцу.
Хомяк склонился над Дедом и затряс его. Тот сначала не подавал никаких признаков жизни, но затем, не приходя в сознание, сложил губы трубочкой и потянулся к Хомяку с явным намерением поцеловать. Хомяк залепил Деду звонкую пощёчину, тот вскочил и проснулся.
- Жив, - констатировал Хомяк.
Тем временем Столб выключил свет и раскрыл шторы. На улице уже назревало утро. Столб устало плюхнулся на диван рядом с Хомяком и Дедом.
- Где мы? - спросил Дед.
Хомяк со Столбом переглянулись и засмеялись. Вместе с ними заржал и конь. Наверное, это был какой-то дрессированный конь и кто-то его специально научил вот так вот ржать, когда ржут все. В конце концов, не возьмётся же кто-то утверждать, что кони понимают человеческую речь. А впрочем, кто их знает? Столб посмотрел в окно, в котором медленно, словно нехотя солнце поднималось над городом. Над самым лучшим городом на земле. И в этот момент Столб почувствовал внутри какую-то невероятную легкость, словно бы в воздухе была растворена свобода и она проникала в него с каждым вдохом. И этой свободой хотелось делиться, хотелось любить и прощать, прощать всех и за всё – простить Хомяка за его вечное московское хамство, за обидные слова про Питер - ведь Хомяк сам в душе романтик и всё это пижонство только для виду, потому что мир жестокий и не терпит слабости. Не хотелось злиться даже на Деда, который притащил к Столбу в квартиру коня, а потом втянул их в эту историю. Ведь он, Дед, в сущности, очень хороший человек, можно даже сказать эстет, и все эти выходки не со злого умысла, а потому что он, Дед, так ощущает жизнь - глубоко и ярко, как ребёнок, для которого мир горит всеми цветами - то, чего так не хватает спустя годы, когда краски притираются, а мир становится обыденностью. Столбу хотелось обнять друзей и поделиться с ними всеми этими мыслями, ощущениями, но он только сидел и улыбался, наслаждаясь моментом.
- Чего он лыбится? - толкнул Деда в бок Хомяк. Дед пожал плечами, но тоже улыбнулся.
- Послушайте, Столб, - продолжил Хомяк, - вы только не сердитесь на меня за то ведро с говном. Я же не знал, что у вас там машина стоит. Я вам рецепт пришлю, чем лучше всего навоз отмывать. Бабушкин рецепт - действует безотказно. Честное слово!